Неточные совпадения
Когда я
увидел Бэлу в
своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной
судьбою…
Заговорил о превратностях
судьбы; уподобил жизнь
свою судну посреди морей, гонимому отовсюду ветрами; упомянул о том, что должен был переменить много мест и должностей, что много потерпел за правду, что даже самая жизнь его была не раз в опасности со стороны врагов, и много еще рассказал он такого, из чего Тентетников мог
видеть, что гость его был скорее практический человек.
Онегин был готов со мною
Увидеть чуждые страны;
Но скоро были мы
судьбоюНа долгий срок разведены.
Отец его тогда скончался.
Перед Онегиным собрался
Заимодавцев жадный полк.
У каждого
свой ум и толк:
Евгений, тяжбы ненавидя,
Довольный жребием
своим,
Наследство предоставил им,
Большой потери в том не
видяИль предузнав издалека
Кончину дяди старика.
Что за причина? Какой ветер вдруг подул на Обломова? Какие облака нанес? И отчего он поднимает такое печальное иго? А, кажется, вчера еще он глядел в душу Ольги и
видел там светлый мир и светлую
судьбу, прочитал
свой и ее гороскоп. Что же случилось?
В этой простой русской, практической натуре, исполняющей призвание хозяина земли и леса, первого, самого дюжего работника между
своими работниками, и вместе распорядителя и руководителя их
судеб и благосостояния, он
видел какого-то заволжского Роберта Овена!
«Я был с вами откровеннее, чем с другими; вы
видите, что такие люди, как я, не имеют права связывать чью-нибудь
судьбу с
своею».
Видя, впрочем, что дело мало подвигается, он дал ей почувствовать, что
судьба ее детей в его руках и что без него она их не поместит на казенный счет, а что он, с
своей стороны, хлопотать не будет, если она не переменит с ним
своего холодного обращения.
Мы были
свои — но он с печалью
видел, что и мы ни одной капли горечи не убавили в чаше, которую
судьба поднесла ему.
Судьбе и этого было мало. Зачем в самом деле так долго зажилась старушка мать?
Видела конец ссылки,
видела своих детей во всей красоте юности, во всем блеске таланта, чего было жить еще! Кто дорожит счастием, тот должен искать ранней смерти. Хронического счастья так же нет, как нетающего льда.
Долго терпел Белинский, но, не
видя улучшения
своей судьбы, он стал несколько подвигать стол; стол сначала уступал, потом покачнулся и грохнул наземь, бутылка бордо пресерьезно начала поливать Жуковского.
— Вот, ты
увидишь человека, — сказал, сверкая глазами, Максим, — который вправе роптать на
судьбу и на людей. Поучись у него переносить
свою долю… А ты…
Но ведь мы
видим, что и Митя, и Андрюша, и Капитоша, и Авдотья Максимовна, и Любовь Гордеевна — очень недовольны
своей судьбой.
В горькой доле дочери Русакова мы
видим много неразумного; но там впечатление смягчается тем, что угнетение все-таки не столь грубо тяготеет над ней. Гораздо более нелепого и дикого представляют нам в
судьбе своей угнетенные личности, изображенные в комедии «Бедность не порок».
— Ах, какой ты, Тарас, непонятный! Я про
свою голову, а он про делянку. Как я раздумаюсь под вечер, так впору руки на себя наложить.
Увидишь мамыньку, кланяйся ей… Пусть не печалится и меня не винит: такая уж, видно, выпала мне
судьба злосчастная…
Измучился просто я их прятавши, и по сеновалам, и по погребам, и по застрехам, и по другим таким неподобным местам для хранения, а чуть отойду, сейчас все кажется, что кто-нибудь
видел, как я их хоронил, и непременно их отыщет, и я опять вернусь, и опять их достану, и ношу их с собою, а сам опять думаю: «Нет, уже баста, видно мне не
судьба в этот раз
свое усердие исполнить».
Другое отношение — это отношение трагическое, людей, утверждающих, что противоречие стремления и любви к миру людей и необходимости войны ужасно, но что такова
судьба человека. Люди эти большею частью чуткие, даровитые люди,
видят и понимают весь ужас и всю неразумность и жестокость войны, но по какому-то странному повороту мысли не
видят и не ищут никакого выхода из этого положения, а, как бы расчесывая
свою рану, любуются отчаянностью положения человечества.
Предчувствуя в
судьбе своей счастливую перемену, наскоро запахиваю халат, выбегаю и
вижу курьера, который говорит мне: „Ради Христа, ваше превосходительство, поскорее поспешите к его сиятельству, ибо вас сделали помпадуром!“ Забыв на минуту расстояние, разделявшее меня от сего доброго вестника, я несколько раз искренно облобызал его и, поручив доброй сопутнице моей жизни угостить его хорошим стаканом вина (с придачею красной бумажки), не поехал, а, скорей, полетел к князю.
Софья Николавна не дала ему кончить, она подняла его, сказала ему, что она
видит, чувствует и разделяет любовь его, верит всем его обещаниям и без страха вручает ему
свою судьбу.
— А зачем говорить? — возразила Олеся. — Что у
судьбы положено, разве от этого убежишь? Только бы понапрасну человек
свои последние дни тревожился… Да мне и самой гадко, что я так
вижу, сама себе я противна делаюсь… Только что ж? Это ведь у меня от
судьбы. Бабка моя, когда помоложе была, тоже смерть узнавала, и моя мать тоже, и бабкина мать — это не от нас… это в нашей крови так.
Но чем ближе подходило время моего отъезда, тем больший ужас одиночества и большая тоска овладевали мною. Решение жениться с каждым днем крепло в моей душе, и под конец я уже перестал
видеть в нем дерзкий вызов обществу. «Женятся же хорошие и ученые люди на швейках, на горничных, — утешал я себя, — и живут прекрасно и до конца дней
своих благословляют
судьбу, толкнувшую их на это решение. Не буду же я несчастнее других, в самом деле?»
А… а все-таки, должен вам сознаться, что ночь после этого провел прескверно и в перерывчатом сне
видел льва. Что бы это такое значило? Посылал к хозяину гостиницы попросить, нет ли сонника? Но хозяйская дочка даже обиделась и отвечала, что «она такими глупостями не занимается». Решительно нет никакой надежды предусмотреть
свою судьбу, — и я поехал лицом к лицу открывать что сей сон обозначает?
На улице Лунёв задумался о
судьбе своих товарищей. Он
видел, что ему лучше всех живётся. Но это сознание не вызвало в нём приятного чувства. Он только усмехнулся и подозрительно посмотрел вокруг…
Старик Оглоблин исполнился даже удивления,
увидев перед собою почти величественной наружности даму: во всех
своих просительницах он привык больше
видеть забитых
судьбою, слезливых, слюнявых.
— Неизбежный, как
судьба!.. — повторила почти набожным голосом хозяйка дома, подняв к небесам
свои томные глаза. — Ах, как должен быть величествен вид вашего Наполеона!.. Мне кажется, я его
вижу перед собою!.. Какой грандиозо [величие (итал.)] должен быть в этом орлином взгляде, в этом…
— Не поминайте меня лихом, Иван Андреич. Забыть прошлого, конечно, нельзя, оно слишком грустно, и я не затем пришел сюда, чтобы извиняться или уверять, что я не виноват. Я действовал искренно и не изменил
своих убеждений с тех пор… Правда, как
вижу теперь, к великой моей радости, я ошибся относительно вас, но ведь спотыкаются и на ровной дороге, и такова уж человеческая
судьба: если не ошибаешься в главном, то будешь ошибаться в частностях. Никто не знает настоящей правды.
Я думаю, Андрей Филиппович, что начальство должно было бы поощрять подобные движения, — прибавил господин Голядкин, очевидно не помня себя, — Андрей Филиппович… вы, вероятно, сами
видите, Андрей Филиппович, что это благородное движение и всяческую мою благонамеренность означает, — принять начальника за отца, Андрей Филиппович, принимаю, дескать, благодетельное начальство за отца и слепо вверяю
судьбу свою.
Он в одном месте
своих записок сравнивает себя с человеком, томимым голодом, который «в изнеможении засыпает и
видит пред собою роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче… но только проснулся, мечта исчезает, остается удвоенный голод и отчаяние…» В другом месте Печорин себя спрашивает: «Отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне
судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?» Он сам полагает, — оттого что «душа его сжилась с бурями: и жаждет кипучей деятельности…» Но ведь он вечно недоволен
своей борьбой, и сам же беспрестанно высказывает, что все
свои дрянные дебоширства затевает потому только, что ничего лучшего не находит делать.
Лучше всего о Христе Ларион говорил: я, бывало, плакал всегда,
видя горькую
судьбу сына божия. Весь он — от спора в храме с учёными до Голгофы — стоял предо мною, как дитя чистое и прекрасное в неизречённой любви
своей к народу, с доброй улыбкой всем, с ласковым словом утешения, — везде дитя, ослепительное красотою
своею!
Они должны быть светлым зерцалом, в котором всякий гражданин, правый и неправый,
видел бы ясно
судьбу свою; чтобы добродушный судья не усомнился в их смысле и чтобы самый лукавый не мог находить в них двусмыслия, благоприятного для ябеды и неправосудия (448–462).
Я
видел счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что хотел, который был доволен
своей судьбой, самим собой.
Белинской. В
своем сердце. У тебя есть великий источник блаженства, умей только почерпать из него. Ты имеешь скверную привычку рассматривать со всех сторон, анатомировать каждую крошку горя, которую
судьба тебе посылает; учись презирать неприятности, наслаждаться настоящим, не заботиться о будущем и не жалеть о минувшем. Всё привычка в людях, а в тебе больше, чем в других; зачем не отстать, если
видишь, что цель не может быть достигнута. Нет! вынь да положь. А кто после терпит?
Мой сын
Тобой убит.
Судьба другого сына
Послала мне — его я принимаю!
Димитрием его зову! Приди,
Приди ко мне, воскресший мой Димитрий!
Приди убийцу свергнуть твоего!
Да, он придет! Он близко, близко —
вижу,
Победные его уж блещут стяги —
Он под Москвой — пред именем его
Отверзлися кремлевские ворота —
Без бою он вступает в город
свой —
Народный плеск я слышу — льются слезы —
Димитрий царь! И к конскому хвосту
Примкнутого тебя, его убийцу,
Влекут на казнь!
«Неужели эта женщина, — думал я, — всю жизнь будет меня обманывать, в то время, как я считал ее чистою и невинною, в которой
видел несчастную жертву
судьбы, она, выходит, самая коварная интриганка; но положим, что она могла полюбить Курдюмова, я ей это прощаю, но зачем скрыла от меня,
своего друга, который бог знает как ей предан и с которым, не могу скрыть этого, как замечал по многим данным, она кокетничала; и, наконец, как неблагородно поступила с бедною Надиною.
Красавина. Уж, видно, не
судьба; а я не причинна. Сами
видели, я
свой оборот сделала; а я за всех не ответчица, коли они всякому в
своем доме волю дают. (Бальзаминову). Ну что, получил? — Бальзаминов. Что получил?
Марфа вздохнула свободно.
Видя ужасный мятеж народа (который, подобно бурным волнам, стремился по стогнам и беспрестанно восклицал: «Новгород — государь наш! Смерть врагам его!»), внимая грозному набату, который гремел во всех пяти концах города (в знак объявления войны), сия величавая жена подъемлет руки к небу, и слезы текут из глаз ее. «О тень моего супруга! — тихо вещает она с умилением. — Я исполнила клятву
свою! Жребий брошен: да будет, что угодно
судьбе!..» Она сходит с Вадимова места.
—
Увидишь — поймёшь! Я часто на выставки ходил, в театр тоже, на музыку. Этим город хорош. Ух, хорош, дьявол! А то вот картина: сидит в трактире за столом у окна человек, по одёже — рабочий али приказчик. Рожа обмякла вся, а глаза хитренькие и весёлые — поют! Так и видно — обманул парень себя и
судьбу свою на часок и — радёшенек, несчастный чёрт!
Но совершенно привязаться к нему, отдать ему
свою душу,
свою судьбу она не может: она еще прежде, чем
увидела Инсарова, инстинктивно поняла, что Берсенев не то, чего ей нужно.
Она далеко выше, например, Игрушечки или Саши: она не даст распоряжаться
своей душою, не предастся тому, с кем связала ее
судьба против воли; она хочет всех любить, всех
видеть счастливыми, но она ищет свободного простора для
своей деятельности и любви.
В «Игрушечке»
видим мы лицо совершенно пассивное: постоянно тоскливое, грустное расположение — вот ее единственный протест [на
свою несчастную
судьбу.]
Им весело, для них
судьбоюЖизнь так роскошно убрана,
А я одна, всегда одна…
Всем быть обязанной, всем жертвовать собою
И никого не сметь любить,
О! разве это значит жить?..
Счастливые царицы моды!
Им не изменит свет, их не изменят годы…
За что же? красота моя
Их красоте поддельной не уступит,
Жемчуг, алмазы, кисея
Морщин и глупости собою не искупит!
Но счастье их! восторга
своегоНесут им дань мужчины ежечасно;
Я лучше, я умней — напрасно!
Никто не
видит ничего.
Находя, что приближается в действительности для них решительная минута, которою определится навеки их
судьба, мы все еще не хотим сказать себе: в настоящее время не способны они понять
свое положение; не способны поступить благоразумно и вместе великодушно, — только их дети и внуки, воспитанные в других понятиях и привычках, будут уметь действовать как честные и благоразумные граждане, а сами они теперь не пригодны к роли, которая дается им; мы не хотим еще обратить на них слова пророка: «Будут
видеть они и не
увидят, будут слышать и не услышат, потому что загрубел смысл в этих людях, и оглохли их уши, и закрыли они
свои глаза, чтоб не
видеть», — нет, мы все еще хотим полагать их способными к пониманию совершающегося вокруг них и над ними, хотим думать, что они способны последовать мудрому увещанию голоса, желавшего спасти их, и потому мы хотим дать им указание, как им избавиться от бед, неизбежных для людей, не умеющих вовремя сообразить
своего положения и воспользоваться выгодами, которые представляет мимолетный час.
Несомненным талантом владея,
Он прославился книгой
своей,
Он из Африки негра-лакея
Вывез (очень хороший лакей,
Впрочем, смысла в подобных затеях
Я не
вижу: по воле
судебПетербург недостатка в лакеях
Никогда не имел)…
— А ты молчи, да слушай, что отец говорит. На родителя больше ты не работник, копейки с тебя в дом не надо.
Свою деньгу наживай, на
свой домок копи, Алексеюшка… Таковы твои годы пришли, что пора и закон принять… Прежде было думал я из нашей деревни девку взять за тебя. И на примете, признаться, была, да
вижу теперь, что здешние девки не пара тебе… Ищи
судьбы на стороне, а мое родительское благословение завсегда с тобой.
Патап Максимыч дела
свои на базаре кончил ладно. Новый заказ, и большой заказ, на посуду он получил, чтоб к весне непременно выставить на пристань тысяч на пять рублей посуды, кроме прежде заказанной; долг ему отдали, про который и думать забыл; письма из Балакова получил: приказчик там сходно пшеницу купил, будут барыши хорошие; вечерню выстоял, нового попа в служении
видел; со Снежковым встретился, насчет Настиной
судьбы толковал; дело, почитай, совсем порешили. Такой ладный денек выпал, что редко бывает.
— А захочет молодец
судьбу свою узнать, пожелает он
увидеть во сне
свою суженую — подложить ему под подушку липкий цветочек этой травы. Всю
судьбу узнает во снях,
увидит и суженую… Не сорвать ли про тебя, Василий Борисыч?.. Так уж и быть, даром что бесовский цвет, ради тебя согрешу, сорву.
Да, выход в другом. Этот единственный выход — в сознании, что мы — лишь небольшая часть одного громадного, неразъединимого целого, что исключительно лишь в
судьбе и успехах этого целого мы можем
видеть и
свою личную
судьбу и успех.
Глаза Ольги говорили, что она меня не понимала… А время между тем не ждало, шло
своим чередом, и стоять нам в аллее в то время, когда нас там ждали, было некогда. Нужно было решать… Я прижал к себе «девушку в красном», которая фактически была теперь моей женой, и в эти минуты мне казалось, что я действительно люблю ее, люблю любовью мужа, что она моя и
судьба ее лежит на моей совести… Я
увидел, что я связан с этим созданьем навеки, бесповоротно.
Я лиру посвятил народу
своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил — и сердцем я спокоен…
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди! А бой решит
судьба…
Я
видел красный день: в России нет раба!
И слезы сладкие я пролил в умиленье…
«Довольно ликовать в наивном увлеченье, —
Шепнула Муза мне. — Пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ...
Я говорила правду. Мысль о примирении с дедом не приходила мне в голову, когда я отправлялась сюда. Жадная до всего таинственного, я стремилась инкогнито повидать тетку-прорицательницу, и — если удастся — узнать у нее
свою судьбу. Но когда я
увидела этого седого, как лунь, величественного и гордого старика, в моей душе словно проснулось глубокое родственное чувство к угрюмому и, должно быть, несчастному деду.
Закончилось веселое Рождество с его неизбежными святочными гаданиями… Старшие приютки вплоть до Крещения ставили еженощно блюдечки с водою под кровати друг другу с переброшенными в виде мостика через них щепками… Надеясь
увидеть во сне «суженого», который должен был перевести через этот первобытный мостик. Слушали под банею и у церковной паперти, убегая туда тишком праздничными вечерами. И в зеркала смотрелись, высматривая там
свою судьбу при двух свечных огарках в час полуночи… Молодость брала
свое…